Священник Православной Церкви отец Андрей — родом из Ровно. С 2016 года он побывал в горячих точках в зоне АТО: Авдеевка, Зайцево, Широкино. Более года понял: бойцов, защищающих страну, он покинуть не сможет и в 2017 году вступил в ряды Одесского пограничного отряда.
С началом полномасштабного вторжения войск РФ в Украину капеллан ПЦУ Андрей с позывным Падре вооружился военными доспехами и защищает границы Украины. В интервью «Общественному» он рассказал о пути, который прошел за последние более шести лет.
— Отец Андрей, как начался ваш путь военного капеллана? Какие ощущения были?
– В 2016 году я был направлен из синодального управления военного духовенства на ротацию в зону АТО. Первая поездка – это была Авдеевка, линия разграничения, промзона. И сказать, что такого человеческого страха, что убьют, потому что это война не было. Я получил удовольствие от того, что тебя принимают как своего, в тебе есть необходимость. Мы в считанные часы с подразделением стали родными. Тогда ротация была на месяц, он пролетел очень быстро. Когда он закончился, то я не смог их покинуть, я остался и дальше.
— И это решение привело к тому, что вы стали военнослужащим?
— Потом были разные ротации: Широкино, Зайцево. Находясь там, где я сейчас есть, и, учитывая все обстоятельства, я понимаю, что тогда я пошел служить туда, куда Господь позвал меня, куда указывал. И невероятно то, что общаясь с людьми, я видел, как им необходимо такое общение с Церковью, с Богом. Летом 2017 года был переведён на штатную должность, в службу военного капелланства в Одесский пограничный отряд. С тех пор я и служу в Одесской области. Уже шесть с половиной лет несу этот крест, и совсем об этом не жалею.
— С какими проблемами, разговорами приходят к вам военные?
— Труд капеллана — это и просветительская работа, и теология, и история Ветхого Завета. Военные из разных конфессий, большинство из которых были в церкви только на крещении или на освящении пасхальных куличей. Поэтому и вопросы у всех разные. Есть и такие стереотипные понятия, что «все батюшки одинаковы, а религия – это бизнес». Поэтому стараюсь доказывать, что это не так. Ибо религия существует столько, сколько есть человечество. И об этом тоже нужно рассказывать. Ну и, конечно, говорим о жизненных проблемах, семейных. А ещё военные, прошедшие горнило войны, ищут, как преодолеть посттравматическое расстройство.
Личный архив отца Андрея
— Как служение в приходе отличается от службы на фронте?
– Священник в армии – это как священник на приходе. Многие спрашивают: как ты работаешь на фронте среди военных? Так же как и в обычной деревне, те же люди, те же сплетни, те же проблемы. Единственное, что специфика работы – военная психология. Военный священник – это своеобразный мостик между гражданской жизнью человека и военным. Меня спрашивают, что я там делаю. Я, как священник, доказываю, что христианская этика, христианское благотворение является эффективным рычагом преодоления негативных проявлений у человека. Мы, капелланы, стараемся качественно, профессионально, с полной отвагой, достоинством служить обществу. Господь показал пример своим служением, самопожертвованием, за людей пошел на крест, а мы в самопожертвовании быть личным примером для военнослужащих, мотивируя их крепко держать оружие в своих руках во время службы.
– Пятая заповедь говорит: «Не убий». Как верующим это трактовать на войне?
– Эта тема – это вызов всего человечества. С момента убийства Каином Авеля. Сейчас даже священнослужители, которые раньше говорили, что и в армию не пойдут духовниками — стоят на защите страны, являются военными капелланами. Потому что защита Родины, к сожалению, хоть и таким путём — святая обязанность каждого человека. Каждый воин во все времена, когда возвращался домой, на него накладывалась церковная эпитимия. Человек должен искупить свои грехи, поэтому запрещается определенный период причащаться, исповедоваться. Ибо так или иначе, человек убивал, этот грех убийства лежит на человеке, но… но, человеку этот грех отпускается тогда, когда он защищает свою территорию. Мы стоим на защите своих границ, мы стоим на защите свободы и свободы украинского народа. Мы не захватническую войну ведём. Прощение будет.
— Что труднее всего?
— Наша работа — это говорить с военными, равно как для военных стоять на защите страны. Поэтому сложность заключается не в этом. Труднее всего — быть далеко от семьи, понимать, что они далеко, осознавать, что каждый телефонный разговор с родными, с детьми может быть последним. Это для всех нас труднее всего.
– Капелланство – это искусство быть рядом с военными и днем, и ночью?
– Меня часто спрашивают, что мы делаем днём. Я говорю: день – это день, мы углублены в нём, у каждого своя суета, день ворует человека. Приходит вечер, ночь, я иду в наряд и ловлю тех людей, те души, у которых есть какие-то личные проблемы, личные страхи. Они начинают делиться, открываться. Одна, вторая, третья, десятая, тридцатая и так, общаясь, живём. Не 24/7, а практически 25/8.
– Где берете силу?
– Не знаю. Господь Бог дарит. 24 февраля в 05:00 я был уже в подразделении со своими. Даже мысли негде было бежать, спасаться. Ибо моя семья – это не только моя семья личная, а это и все мои защитники, которых Господь мне вверил.
Об этом сообщает информационный ресурс Духовный фронт Украины.