Многие годы я встречала Рождество в деревне на Прикарпатье. И всегда мы с детьми с нетерпением ожидали прихода вертепа. Ничего особенного — обычный вертеп, состоящих из сельских детей и подростков, в костюмах, сделанных из случайного на скорую руку, с тщательно заученным рифмованным текстом на евангельские мотивы и очередным набором колядок. Тексты, дети и костюмы из года в год менялись. И только одно в одежде вертепа оставалось постоянным, как маршрут небесных тел: черти обязательно были одеты в форму солдат советской армии.
Об этом пишет Екатерина Щеткина на zn.ua.
Это легко понять: костюм доступен — в каждом дворе найдется отец-стрийко-уйко, отслуживший «срочную» и вернувшийся домой в полном обмундировании. И одновременно символический — в какой ещё форме может появиться в доме приличного человека прихвостень дьявола?
«Черти» обычно отрабатывали роль весело, с огоньком. Пока Цари, Пастушки, Ангел, Смерть и другие персонажи тарахтели свои слова, размахивая картонными мечами, косами и крыльями, черти при начищенных бляхах с пятиконечной звездой, затянутые в портупею, обычно отчетливо пахнущие самогоном, шарили по всей хате и домочадцев, мелко пакостивших. Шли годы, менялись тексты и составы актеров, и только черти оставались советскими солдатами. Ни смягчение обычаев не помогло, ни смена поколений, ни даже то, что форма обшарпалась и черти приобрели бомжеватый вид.
В этом году вертеп не пришел на первое Рождество, не придет и на второе. Цари заняты: они возят генераторы, медикаменты и бочки с водой (вещи в наших обстоятельствах ценнее ладана, миро и даже золота), ориентируясь по «звездам» — сигналам спутниковой связи. Солдаты заменили плащи с мишурой пиксельным камуфляжем. Матери убаюкивают на руках младенцев — живых и мертвых. Ирод посылает солдат на убийство, оправдываясь перед своим и чужим рациональным желанием «защитить порядок и интересы империи». Солдаты берут под козырек и избивают по надписям «Дети» из всех видов оружия. У них приказ. К тому же Евангелие не доносит до нас имена солдат, которые вырывали детей из рук матерей, резали им горло, разбивали головы о камни. Все помнят только Ирода, и вся ответственность якобы только на нём. Но это значит, что с точки зрения небесного (как и земного) суда каждый из этих солдат — Ирод. И отвечать придется не только за себя, но и за него.
Смерть отложила косу и пересела на комбайн. Небесное воинство получает пополнение каждый день, словно кто-то в Небесной канцелярии объявил мобилизацию и готовится к великой битве.
Тем временем в вертепе в разбомбленных дворах, у придорожных костров, в колоннах и малых группах собираются, двигаются, бегут, говорят, стоят в очереди за водой — живут и умирают — люди. У каждого своя история, свой страх, надежда. Своё имя. Но это больше не имеет значения, — все стерлось тогда, когда они потеряли дом, когда их мир вдруг закончился, словно кто-то опустил занавес, прервал спектакль преждевременно и погасил все огни. В густой тьме и грохоте люди смешались и слились во что-то единое и общее — одна роль, одна судьба и даже имя одно на всех. И не выделить среди них единое Святое Семейство. В этом, вероятно, и смысл рождественской мистерии: все отверженные, все изгнанники, все спасители своих младенцев — и есть Семейство.
Трудно сказать, в этой суматохе мы выбираем роли или они нас. Понятно только одно: выбор делается поспешно, никто не имеет времени на размышления. Кто где стоит – там и хватаем реквизит. Кто-то опоясывается мечом. Кто натягивает смешной колпак со звездами. Кто-то наряжается в форму советской армии и стает чертом. А кому-то выпадают белые одеяния ангела. Кто-то наспех запрягает ослика, сажает на него младших, а остальным дает строгий приказ держаться за хвост крепче, потому что остановок не будет, а кто отстал — тот пропал. Нельзя рисковать всеми ради одного, пусть даже самого дорогого. Математика — царица наук, потому что когда гаснет свет и земля убегает из-под ног, мы находим опору в простых арифметических действиях и ориентируемся по осям координат: свой-чужой, жизнь-смерть, больше-меньше (шансов, потерь, жертв, надежды).
Этот вертеп пройдет по всем дворам. И не будет окошка, в которое он не заглянет. Не будет дверей, в которые он не постучался. Не будет человека, которому не хватит роли. Бессмысленно отказываться, прятаться за задернутыми шторами, притворяться, что вас нет дома.
«Нелепо» – слово года. В любой военный год — наш в частности. Сколько написано строк, наговорены часы и сняты кадры о том, «почему» и «по какой причине»! Сколько сломано копий в высоких кабинетах мира, сколько взвешено на аналитических весах слов, причин и поводов. Но ответа, почему началась война, — рационального, солидного, ясного, как капля росы, не смог дать никто. И не сможет. Так же, как никто не ответит на другие, менее глобальные, но более надрывные вопросы о том, за что все это и почему именно нам, почему один убит, а другой жив? Почему смелый скрылся, а трус не убежал? Или вечный отчаянный крик матерей Рамы об убитых младенцах — почему этот самый ужасный сюжет Рождественского цикла повторяется ещё раз в истории, в частности в нашей?
Никто не даст на эти вопросы ответов. Точнее, многие дадут — порывшись в истории, психологии, политических интригах или (из-за нехватки более весомых аргументов) сославшись на волю Божью. Но все это не уменьшит, а лишь усугубит общую растерянность. Просто война — это грандиозная бессмыслица, атака чистого хаоса, чья единственная цель — уничтожить смысл, погрузить разум во тьму, а душу — в отчаяние. Атака на инфраструктуру – одна маленькая, очевидная для нас черточка подлинных целей зла: лишить нас возможности ясно видеть, ясно мыслить и верить в силу света.
Что остаётся? Только одно: надеть подходящий костюм и присоединиться к эпическому сюжету, отложив любимые гуманистические жанры и проклятые вопросы на более светлые и осмысленные времена. И, вне зависимости от того, по тебе закроен костюм или нет, доиграть свою роль до конца. Идти вместе с Царями во тьму пещеры, чтобы принести туда свои скромные и бесценные дары. Идти, как пастухи, в мир, чтобы сообщить о чуде и надежде. Закрывать крыльями, как ангел, тех, до кого можешь дотянуться. Стрелять до последнего патрона. Спасать своих младенцев, если получится. А не получится — оплакивать их, всех и каждого, своего и чужого, до последней слезинки. Не мы придумываем роли – мы только выбираем их. Но мы можем сыграть их так, как никто кроме нас не сыграет.
А когда мы все доиграем до последнего победного марша, я бы хотела, чтобы трофейную форму российской армии — ту, которую оккупанты весной везли в Киев на «парад победы», — передали сельским клубам. Пора обновить вертепных чертей — и реквизитом, и смыслами.
Об этом сообщает информационный ресурс Духовный фронт Украины.