Мы живём в Украине во времена огромных перемен в религиозной сфере. Такое бывает раз в несколько столетий. Уменьшение влияния РПЦ в мире и вероятный демонтаж Московского Патриархата в Украине на самом деле сопоставимы с падением империи. Интересное наблюдение: когда речь идёт о национальном возрождении, то церковный подъём всегда следует за национальным подъёмом. А когда речь идёт об упадке, то здесь обратный порядок: упадок и деградация РПЦ сегодня будто предвещают падение, собственно, Российского государства, с которым церковь там тесно срослась.
Виктор Еленский, учёный-религиовед, новый глава Государственной службы этнополитики и свободы совести, безусловно, является “оператором” таких изменений. Он так давно занимается религией, что его прогнозы всегда удивительно точны, и хотя для реализации озвученных им предложений политическому Олимпу необходимо время, но там к ним непременно возвращаются.
Виктор Еленский был первым, кто во время проведения в Укринформе «круглого стола» в начале войны твердо заявил, что Московскому Патриархату не остаётся ни одного места на украинской земле ни под каким соусом или эвфемизмами: «Её структуры должны быть ликвидированы. Как ведут себя те, кто входит в эти структуры: будут ли они “беспризорными”, поминают ли они Кирилла, или вольются в ПЦУ – это следующий вопрос, но им не должно быть места в Украине.
С проведения этого мозгового штурма ученых религиоведов о судьбе Московского Патриархата прошёл ровно год. Виктор Еленский возглавил госслужбу, которую, уже давно неформально называют министерством религий. А щепетильный и сложный церковный вопрос Московского Патриархата в Украине движется в правильном направлении. Об этом – в интервью Виктору Еленскому Укринформу.
КАК ЗАЩИТИТЬ ЮРИДИЧЕСКУЮ ЛИЧНОСТЬ «РПЦ», ЕСЛИ ЕЁ НЕТ В ГОСУДАРСТВЕ?
– Виктор Евгеньевич, только что стало известно, что с 29 марта 2023 года Национальный заповедник “Киево-Печерская лавра” расторгает договор об аренде с УПЦ МП. То есть у монастыря МП забирают величайшую христианскую святыню Украины? Что дальше? Что будет с монахами? Кому будет принадлежать Лавра?
– За очень долгое время Киево-Печерская Лавра находится в центре самых ожесточенных общественных дискуссий. Сам факт того, что в одной из величайших святынь Украины «засел», так сказать, Московский Патриархат, вызвал всё большее общественное возмущение. Это возмущение многократно усиливалось хамским поведением наместника, украиножерством немалой части обитателей и специфическим отношением к историческому наследию. Наконец, 1 декабря прошлого года СНБО поручил Правительству среди прочего проверить правовые основания пребывания религиозных организаций на территории Киево-Печерского заповедника и соблюдение ими условий пользования имуществом этого заповедника.
Комиссия, которая там поработала, выявила многочисленные нарушения, что, впрочем, было секретом Полишинеля для всех, кто интересовался хозяйственно-финансовой деятельностью монастыря. Об этом все знали, но нарушить такой способ существования не решались.
Поэтому Межведомственная группа, созданная Правительством для подготовки предложений по деятельности религиозных организаций, просто не имела иного выхода, чем рекомендовать Минкультуры расторгнуть договор о пользовании монастырем построек Национального заповедника Киево-Печерская Лавра. Это означает, что арендатор должен сдать эти помещения; очевидно, будет осуществлена инвентаризация зданий и имущества. Впоследствии государство может заключить договор о пользовании другой монашеской общиной, которая, то есть община, будет более добросовестно относиться к историко-культурному пространству своей страны и не будет связана с Московским Патриархатом.
– Виктор Евгеньевич, поздравляем вас с тем, что так быстро удалось сделать экспертизу учредительных документов Московского Патриархата в Украине (который громко заявляет, что они не в МП) и где четко сказано, что УПЦ является структурным подразделением РПЦ, а также абсолютно точно и корректно приходится церковно-каноническая связь УПЦ МП и РПЦ.
– Давайте уточним. Госслужба не производила, а лишь обеспечивала эту экспертизу. А выполняли экспертизу – учёные.
– По заказу СНБО.
– Она осуществлялась по решению СНБО, а наша задача была обеспечить экспертизу. Обеспечить это значит сформировать квалифицированный и сбалансированный состав экспертов. И мы сформировали группу экспертов, имеющих разные политические убеждения, возможно, разный общественный темперамент, но у них есть либо исследования в сфере Православия, государственно-церковных отношений, либо вообще религиоведения. Но даже при таком очень тщательном отношении к этой экспертной комиссии УПЦ МП выразила ей недоверие и попросила об отводе не всех экспертов, а четырех из них. Впрочем, экспертная группа проголосовала за вывод единогласно.
– И что дальше? Сложилось впечатление, что процесс ликвидации или запрета МП приостановлен…
– Прежде всего, хочу подчеркнуть, что речь идёт о ликвидации именно структур Московского Патриархата, а не запрете православным нынешней УПЦ МП исповедовать веру и выражать свои религиозные чувства. Подчинение Московскому Патриархату не является частью православного вероучения. Ещё с началом русско-украинской войны и особенно после широкомасштабного вторжения в обществе возникли и огромное напряжение, и сильное возмущение позицией Московского Патриархата. Случаи коллаборационизма клириков УПЦ МП и достаточно снисходительное отношение священноначалия к коллаборантам в огромной степени разожгли страсти. Люди в некоторых местах переходили в ПЦУ, а в некоторых требовали от местных органов власти запрета МП.
Местные советы выносили решение о запрете на своей территории Московского Патриархата. А народные депутаты Украины (реагируя на призывы избирателей) вносили проекты законов, которые тем или иным образом направлены на невозможность деятельности Московского Патриархата. Если не ошибаюсь, таких законопроектов уже девять.
В конце концов, СНБО поручил Правительству внести в парламент законопроект, который был бы эффективным и отвечал нормам международного права в сфере свободы совести.
Естественно, в этом приняла участие и наша служба, разработан правительственный законопроект, рассчитанный на эффективное, предполагаемое и последовательное исключение влияния Московского Патриархата.
– № 8371, законопроект Шмыгаля?
– Да. Он говорит о том, что не допускается деятельность религиозных организаций, чьи центры находятся в стране, совершившей или совершающей агрессию против Украины. Это первая позиция. Вторая позиция состоит в том, что нужно выяснить, имеет ли эта или иная религиозная организация центр в стране, которая совершила агрессию против Украины. Для этого осуществляется религиоведческая экспертиза, о которой мы говорили раньше. Закон потребует от Государственной службы по этнополитике и свободе совести обеспечивать такие экспертизы.
– Уточним. Экспертизу, которую вы уже провели по решению СНБО?
– Да. Причем экспертиза эта религиоведческая, а не юридическая. Она оценивает и сам устав, и другие документы, и обстоятельства, касающиеся связи между определенной религиозной организацией и центром, находящимся в агрессии. Эксперты знают, каким образом осуществляется контроль, влияние в религиозных организациях. Знают, каким образом в экономическом поле православной церкви происходят отношения подчинения, властвования. И они установили, что действительно УПЦ имеет связь с центром в Москве. И, если устанавливается связь, то тогда государственный орган, который осуществляет политику в сфере религии, делает предписание, мол, уважаемая религиозная организация, пожалуйста, устраните эту связь таким-то образом. Даётся время для этого.
Если религиозная организация этого не делает, государственный орган обращается в суд, чтобы прекратить деятельность этой организации – это третье. То есть закон в случае его принятия дает перечень оснований, по которым может быть прекращена деятельность религиозной организации. Одно из этих оснований – это её связь с Московским Патриархатом. То есть, это, мне кажется, абсолютно легитимный сценарий защиты страны от давления структур, которые тем или иным способом, прямо или косвенно контролируются агрессором и в то же время абсолютно, демократическая процедура. Напомню, что Указ Президента требует, чтобы эти действия, которые делают невозможным влияние религиозных центров страны-агрессора, отвечали обязательствам, которые принимала на себя Украина по вступлению в Совет Европы.
Да, это делает процесс более длинным, но единственно эффективным и предсказуемым. В отличие, скажем, от предложений «просто запретить». Что это значит? Как вы это представляете? Проснулись на следующее утро после подписания закона и все структуры Московского Патриархата растворились в воздухе? Или предложение просто запретить Русскую Православную Церковь. Посыл безоговорочно легитимен. Но юристы говорят, что они не могут прекратить деятельность религиозной организации, которой нет в Едином государственном реестре. Ну, как вы её будете ликвидировать, если де-юре её нет. Как выявить эту связь без религиоведческой экспертизы?
Указывающая, что исследуемая религиозная структура является частью РПЦ, её руководство входит в состав руководящих органов РПЦ и никогда от этого не отказывалось, она считается частью РПЦ всей Полностью Православия, сохраняет все признаки подчиненности РПЦ, осуществляет церковную политику синхронно с той, что осуществляется РПЦ и т.д., и т.п.
НЕЛЬЗЯ ПОЧЕРЕЖНОЕ БОГОСЛУЖЕНИЕ ПО ПЦУ В КИЕВЕ, А В ДЮСЕЛЬДОРФЕ С КАТОЛИКАМИ ПОЧЕРЕЖНО МОЖНО?
Я, например, часто обсуждаю это с разными людьми, принадлежащими к этой церкви, и спрашиваю их, чем им так ценна эта связь с МП. Спрашиваю, что вас так держит в Патриархате, обещавшем Жизнь Вечная убийцам украинцев? Что вас держит в подчинении человеку, который в течение года выразил десятки, если не сотни соболезнований по поводу смерти бабушки какого-нибудь депутата Госдумы, или потому, что где-то в Сыктывкаре взорвался бытовой газовый баллон, и – никакой реакции на то, что в Украине уничтожают детей, вырезают мирных жителей? Убивают ваших же священников? Чем вам так ценна эта связь? Вы что боитесь, что вас отправит «в раскол» человек, нарушивший всё, что можно было нарушить? Выходит какая-то недостойная «игра в каноны». Нельзя причащаться со своими братьями и сестрами из ПЦУ, а с мародерами, насильниками и другими категориями захватчиков, которых увещевает РПЦ, можно? Нельзя согласиться на поочередное богослужение по ПЦУ в Киеве, а в Дюссельдорфе с католиками – можно? Или создавать свои структуры в Африке – вызывающе вопреки 6-му правилу Первого Вселенского Собора.
Это если бы какое-либо должностное лицо отвергало Конституцию, отказывалось выполнять законы, но настаивало бы на неукоснительном выполнении какой либо из устаревших ведомственных инструкций. И то, только той, которая ему нравится.
Поймите, в РПЦ просто плевали на каноны. Как когда-то говорил Митрополит Антоний Храповицкий: «Если царь скажет, так мы и черного борова на архиерея посвятим». Если нынешний царь им прикажет, то трудно себе представить те линии, которые они будут с энтузиазмом пересекать. Во всяком случае, когда Путин поучал публику, что «наше православие ближе к исламу, чем к католичеству», или внушал раввинам, что Геббельс «талантливый человек», никаких возражений не поступало.
Я понимаю, что для многих священников, особенно епископов, преподавателей духовных учебных заведений, встаёт вопрос: Что с нами будет, с нашим постоянным образом жизни, благополучием…? Думаю, что когда сейчас речь идёт об этих псевдоканонических основаниях, то это попытка просто сохранить корпорацию, сохранить невредимые привилегии свои, своё влияние, своё имущество и т.д. и т.п.
Но мне кажется, что если бы речь шла о моделях объединения с ПЦУ, то они бы заключались в том, что кто, с чем приходит (речь идёт о приходах, собственности — ред.), тот с тем и остаётся.
– Виктор Евгеньевич, с кем ПЦУ должно объединяться, если речь идёт о высшем клире МП? Ведь общество уверено, что большинство Епископов МП работают с российской разведкой?
– Это проблема не объединения церквей, а дело тех, кто работает в контрразведывательных органах. И контрразведывательные мероприятия были, проводились недавно, вы знаете, что на церковных деятелей МП были наложены санкции, некоторые были лишены гражданства Украины.
Но я, например, уверен, что в 99% храмов, монастырей, сколько вы не будете искать, зенитно-ракетного комплекса вы там не найдете, и танки там, как правило, не хоронят. Проблема в другом. Проблема в том, что долгое время эта церковь вредила другим способом. Она вкладывала в головы людей всё это заблуждение о русском превосходстве, о коварном Западе, всю эту украиножесткую шовинистическую накипь, которая выкристаллизовалась в ХХІ веке как вполне еретическая, милитарно-людоненавистническая доктрина.
Нам упрекают, мол, если пренебрегать целыми структурами, то это очень похоже на коллективную ответственность. Накажите коллаборантов, корректировщиков вражеского огня – и конец. Однако смотрите – конечно, далеко не все священники УПЦ МП являются коллаборантами. Но все коллаборанты – священники происходят именно из этой среды, именно из этой церкви. Но снова эта проблема не главная. А главное – в том, чем эта церковь травила головы на протяжении долгого времени.
Были исследования, согласно которым где-то 8-10% опрошенных – верных разных церквей утверждали, что их политические взгляды формируются в основном их церковью. Вроде бы не так много. Но когда ставятся разного рода наводящие, проверочные вопросы, выясняется, что публичная позиция церкви влияет на политические, гражданские убеждения людей, несмотря на то, что они этого, как видим, даже могут не осознавать. Это трудно немедленно исправить, и избавиться от этого с легкостью – невозможно. Мне рассказывали, как поучал своих собратьев один главный и поныне иерарх УПЦ МП: «В Вену от Киева 1400 километров. Приезжаешь туда, там все чужое – и язык, и кухня, и вера, и менталитет. До Санкт-Петербурга от Киева чуть больше – 1500 км. Но там все родное, все любимое сердцу, все напоминает о наших общих корнях, о наших общих славных императорах… Нас стремятся рассорить, разъединить, переработать».
– Но приходы во главе с абсолютно «ватными» священниками, подобными этому иерарху, остаются. Вы видите в перспективе, чтобы их деятельность была остановлена судом? Такие приходы и в Киеве есть…
– И я знаю эти приходы, и думаю, что их деятельность может и, очевидно, будет приостановлена. Но и фактически абсолютное прекращение влияния Московского Патриархата – это процесс может быть не мгновенный, но необратимый. Война во многом это ускорила. Я всегда говорил, что у Украины обязательно будет Единая Поместная Православная Церковь. Её не будет, говорил, только в том случае, если не будет украинской государственности. Или если представить, что украинцы в большинстве своём перестанут исповедовать Православие. Обе эти опции абсолютно фантастические. Так что вытеснение МП неизбежно.
Война, с одной стороны, приводит к обострению религиозных чувств, с другой стороны, для многих православных стало понятно, что они не могут быть в одной церковной организации со своими убийцами. Подчеркну, что речь идёт именно о земной организации, а не о Церкви Христовой. Это едва ли не самая распространенная подмена, к которой постоянно прибегает МП – всё, что не нравится её руководителям, объявляется происходящим против Церкви с большой буквы. Так вот, осознание невозможности быть в одной земной структуре с убийцами и обусловило Феофановский собор (собор на котором был провозглашен отход УПЦ МП от Москвы, но скорее декларативный — ред.). Это был только первый шаг, продолжения которого ждали и в церкви, и в обществе. Видите ли, когда после широкомасштабного вторжения состоялось заседание Всеукраинского Совета Церквей и религиозных организаций, члены ВСЦиРО призвали представителя УПЦ МП: покайтесь перед украинским народом. За то, что разглагольствовали о «гражданской войне», о «Крыме сам отпал», за то, что отказывались почтить украинских воинов…. Покайтесь, и народ вам простит. Но священноначалие не хотело ничего менять, оно предпочитало переждать.
Более того, в мае прошлого года Синод УПЦ МП заявил, что само существование ПЦУ спровоцировало широкомасштабную войну. Это очень важная и показательная оговорка. Действительно, стремление украинцев иметь свою церковь разозлило агрессора. Как и желание говорить на своём языке, иметь свой гимн и герб, собственную государственность, жить своей жизнью, в конце концов. Ведь провозглашенная «денацификация» не что иное – и наиболее откровенные Кремлевские пропагандисты это даже подчеркивают – деукраинизацией. И синодалы правы – согласились бы быть российскими вассалами, не «выскакивали бы из-под Москвы», по выражению Митрополита Василия Липковского, и войны бы не было. Ибо, видишь ли, захотели быть свободными. В этой глубинной, не артикулированной, подавленной зависти к мятежнику, отважившемуся разорвать оковы, которые не осмелился разорвать ты сам, и заключается, похоже, это яростное невосприятие ПЦУ со стороны Епископата Московского Патриархата. Если почитать и послушать спикеров УПЦ МП, то главный враг для них – не Путин, а ПЦУ; не Кирилл, призывающий к уничтожению Украины, а Патриарх Варфоломей, призывающий мир стать рядом с нашей страной.
– Ситуация. Структуры ООН выдавали нуждающимся украинцам по 2 220 гривен, в том числе в Почаеве. Но технически они смогли выдать деньги вместе, сразу за три месяца – 6 660. Верующие, которые сначала вызвались, потом начали отказываться, потому что решили, что это Запад коварно хочет втиснуть им деньги с числом зверя. Вы как думаете – это просто фундаментализм или диверсия против, если бы Западу?
– Мы часто встречаемся с таким дохристианским, если не антихристианским магическим сознанием, с набором каких-то представлений, имеющих очень мало общего с христианством вообще, и православием в частности. Одно дело, когда народные обычаи дополняют, «одомашнивают» христианство, обогащают его своей в любом случае культурой. Другое дело, когда обычаи, поверья и предрассудки стремятся христианство подменить собой. Эти всякие гадалки, разлагающие карты на Евангелии, эти почти Вудуистские ритуалы, разного рода снятие венцов безбрачия…. Или эта история с сожжением клобуков в Лавре? Почему их сожгли на могиле? Утилизация митрополичьих клобуков это, по сути, нормальная практика, потому что они быстро загрязняются, они белые. Владыки вытаскивают оттуда крестик и далее клобук уничтожают. Но вот кто-то оставил два белых клобука на могиле Митрополита Владимира. Тоже, очевидно, с какой-то магической целью. А один из достопочтенных обитателей Лавры, который даже переполнен магическим шлаком, который любит проклинать своих врагов до седьмого колена и дальше, по-настоящему испугался. Он убежден (потому что в его деревне так делали), если появилось что-то нечистое, то его нужно сжечь непременно в том самом месте, где нашли. И они сожгли, хотя знали, что там видеонаблюдение, что поднимется скандал.
– А продолжаются ли переходы приходов из Московского Патриархата?
– Да, причём в большинстве случаев беспроблемно. Конечно, есть столкновения, есть суды, есть затягивание с регистрацией перешедших уставов общин, есть волнообразные иски против организаторов собрания, но процесс продолжается. Один из упреков государственным органам заключался в том, что, мол, путаются во время переходов, понятия территориальная и религиозная община.
Но ведь в деревне эти понятия часто трудно разделить. Есть деревня, скажем на тысячу домохозяйств. 80 дворов это, допустим, евангельские христиане баптисты, в общинах которых есть фиксированное членство, ещё 20 – вновь допустим – Свидетели Иеговы. Все остальные говорят – мы православные. И когда на собрании священник говорит, какому ни будь из сельчан: Я тебя, мол, в церкви не вижу, как ты можешь голосовать за смену юрисдикции общины. То в ответ нередко звучит: Да, я работаю на заработках в городе, но меня крестили в этой церкви, я здесь женился, здесь отпевали моих родителей, а вон видите на иконе полотенце, это ещё моя прабабушка его соткала. Я деньги даю на эту церковь. А когда уйду на пенсию – буду чаще ходить. Относится этот человек к обществу или нет?
А ведь были попытки некоторых священников одной из центральных областей такое делать: Собираются матушка, диакон, его жена, псаломщик и говорят: Это наша община, будем решать, если бы «на пятерых». Но такое «на пятерых» встретило серьезное сопротивление, потому что в селе все всех знают. Именно поэтому львиная доля всех переходов приходится на деревни и небольшие городки. А в большом городе совершить такой переход очень трудно, большинство верующих, которые могут годами ходить в этот храм, абсолютно отчуждены от дел религиозной общины.
– Я когда была на первой службе ПЦУ в Лавре, то увидела, там старших женщин, приехавших из Киевщины. Они говорили, мы не ходили в церковь, потому что это был Московский Патриархат, но с тех пор как перешла к ПЦУ – воцерковились. Им по 70 лет было…
– Многие верующие ходили в Лавру потому, что это Лавра, а не потому, что это Московский Патриархат. На Крещение на службе было много людей, которые не ведут себя и не выглядят как условный верующий Михайловского собора. Было видно после того, как они «Господи помилуй» говорят. Но это даже не стилистические отличия, а что-то даже гораздо меньше. Часто иерархи и священники говорят о глубоких и незаживающих ранах, которые православные нанесли друг другу за последние тридцать лет.
Но на самом деле градус отчужденности между ними сильно преувеличивается – по крайней мере, исследования прошлых лет свидетельствуют, что православные с УПЦ МП и тогда ещё УПЦ КП в своей массе не чувствуют обоюдной вражды. А фокус-группы, состоящий из мирян, неизмеримо оптимистичнее смотрят на объединение, чем когда об этом спрашивают духовенство.
Иногда объединительные процессы идут незаметно даже для профессионального глаза. По Объединительному собору 2018 г. начали возникать общины, где действительно любовь терпит, как говорил апостол в послании к коринфянам, не завидует, не злорадствует и радуется истине. Вот как, например, община ПЦУ в Тёплой Софии. Это такая объединяющая синергия. Жду, когда масса энергии, которая сейчас тратится на борьбу, на выяснение отношений, освободится и это окажет большое оздоровительное влияние на качество церковной жизни, на богословское мнение, на просвещение…. Эти встречи священства ПЦУ и УПЦ МП, думаю, есть теми каплями, что точат камень розни, камень, который кажется ныне кому-то незыблемым.
– Почему бы священникам МП, сидящим за столом с клиром ПЦУ, проводят встречи, не начав с ними служить литургию? Это было бы действенное проявление любви…
– Потому что на следующий день их отправят «в запрет».
– Так их примут в Православной церкви Украины…
– Да, но, насколько я их понял, они хотят пойти не единичными общинами, а чтобы это был серьезный объединительный процесс.
– Виктор Евгеньевич, международное признание ПЦУ приостановилось, правда? Где румыны, где болгары, где все остальные?
– Я думаю, что будет новая волна. В действительности, в признании/непризнании очень мало богословия. Мы почти не слышали богословских аргументов против признания ПЦУ, а слышавшие достаточно последовательно опровергались специалистами. Те дискуссии, которые ведутся вокруг признания ПЦУ среди болгарских или грузинских иерархов, имеют, насколько мне известно, совсем не богословское напряжение. Или взять Иерусалимскую церковь или Антиохийскую церковь? Неужели кто-то сомневается, что непризнание ими ПЦУ оплачено Москвой? Если вспомнить, как шла борьба вокруг Томоса, то понятно, что это великая геополитическая история. Однажды меня пригласили прочесть лекцию в одном Американском университете именно о религии и геополитике. Естественно, что я рассказывал и о Томосе. Как россияне шантажировали Епископа Афин тем, что если он признает автокефалию ПЦУ, то Россия не сможет гарантировать неприкосновенность Греческих островов, которые тогда Турция может забрать и такое подобное. Архиепископу эту оговорку передавал бывший греческий чиновник, а сейчас политик, член парламента.
А ещё взламывали электронные ящики Константинопольских Митрополитов, давались поручения разведке, шантажировали страны православного большинства. Даже было, что выслали Московских дипломатов из Греции, потому что они пытались подкупить Греческих Архиепископов. Один студент тогда встал: так получается, что этот старец Варфоломей, 80-летний Патриарх Константинополя, он всех переиграл? Он круче этой всей российской разведки с резидентурами, дипломатии с посольствами, этого всего государства с ракетами, танками, со всем? Выходит, говорю, да, он победил. И если мы посмотрим с этой стороны на все эти процессы, они выглядят оптимистично.
– Давайте о Календарной реформе поговорим. Как-то неожиданно украинские церкви форсировали эти процессы. Вы не видите опасностей разделения новостильников и старостильников? Этот Календарный транзит, по-вашему, будет беспроблемным?
– Мне кажется, что православные и Греко католики они бы себя обезопасили, потому что они не сделали радикального шага, чтобы завтра, кто не перейдёт на Новый календарь, тому наказание. И это может обезопасить их от так называемых старостильных расколов. Но Календарная проблема, если говорить серьезно, касается очень глубоких вещей, которые, в конце концов, выходят на осознание того, что такое быть христианином. Ты живешь в мире, где в церкви и время идёт иначе, и речь иначе, или ты остаёшься христианином не только в церкви, но и за её пределами. И для тебя течение времени совпадает с Литургическим временем.
Как отличить вечное от суетного? Об этом много-много спорят. Но, в конце концов, люди часто приходят к выводу, что сакральное и мирское всё же должны иметь точки пересечения. Это, опять же, серьезный, даже философский вопрос о Календаре. Оно сложно и для тех, кто имеет достаточно высокий уровень церковного сознания, и для тех, кто его не имеет. Для тех, кто имеет этот высокий уровень, это действительно серьезная проблема, а для тех, кто его нет…. А что Сретение теперь будет у нас в начале февраля? – смеётся. – Да нет, это рановато.
Для галичан это раньше была, как демаркационная линия, это отделяло их от поляков, и они отбрасывали старым Календарем «Польское время»… А сейчас я читал или слышал, как женщина говорила: ну, что старый Новый год — теперь всё?
– Вы назначены на свой пост в конце декабря. Уже обжились? Что вам не нравится?
– Не нравится, видимо, непреодолимое чиновничье стремление избежать ответственности, с которой нередко встречаешься. Привычка не решить проблему, а «отписаться» от неё пустыми, округлыми клише.
– А что нравится?
– Подписывать мандаты на осуществление деятельности военных капелланов. Это необыкновенные люди, особенные священники и особые офицеры. 24 февраля, в годовщину вторжения, я присутствовал на встрече Президента с военными капелланами. Это была очень непринужденная и одновременно очень трогательная встреча. Когда Президент спросил капелланов, чего им не хватает, один спокойно ответил: боеприпасов. Это, казалось бы, странный запрос от христианского священника и офицера-не комбатанта, не берущего в руки оружия. Но он ежедневно имеет дело со смертью; он бывает рядом с бойцом в мгновение ока, когда поэтому, кроме священника, никто помочь уже просто не в состоянии. Для того чтобы остановить смерть, он просит боеприпасы.
Об этом сообщает информационный ресурс Духовный фронт Украины.