В последние недели внимание государства и его силовых структур приковано к деятельности Украинской православной церкви УПЦ (в единстве с МП). Обыски в епархиях УПЦ МП по всей стране выявили признаки тесной работы ряда её иерархов с Российской Федерацией, и так называемыми Л/ДНР. У некоторых из священников были найдены паспорта граждан РФ и антиукраинскую литературу.
Все эти факты, как и пророссийские проповеди, а также негативное восприятие УПЦ (МП) обществом в войне привели к тому, что комитет Верховной рады по вопросам гуманитарной политики рекомендовал парламенту поддержать законопроект о запрете деятельности Московской церкви в Украине.
Об этом в разговоре с НВ о дальнейшей судьбе УПЦ (МП) и почему некоторым её клирикам и мирянам нужна серьезная реабилитация, говорит религиовед Юрий Черноморец.
— Обыски у иерархов УПЦ (МП) продолжаются, в них находят доказательства их непосредственной причастности к Русскому миру, и это не единичные случаи. В обществе уже сложился консенсус, что УПЦ (МП) – русская церковь, а её идеологических сторонников в стране всего 2%. Может ли государство запретить УПЦ (МП) в Украине, и есть ли сегодня политическая воля это делать?
— Пример многих государств мира и тех, где есть православное большинство, показывает, что это можно сделать. Недавно Латвия приняла закон, что её православная церковь должна быть автокефальной и полностью независимой от Москвы, а ничем не хуже Латвии. Нет никаких препятствий для такого решения, и, я думаю, все с пониманием к нему отнесутся, сейчас уже все понимают, что Русская православная церковь является идеологом нацизма и религиозного и светского, а УПЦ (МП) являются местными украинскими проводниками влияния этого нацизма. Они небезопасны не только для государства, но и для самих граждан, для их физического и психического здоровья. Ибо с некоторыми зомбированными клириками и мирянами из этой церкви придется проводить духовную или даже физическую реабилитацию.
Потому что через годы в некоторых приходах УПЦ (МП) было создано что-то вроде Белого братства. С жертвами последнего, например, пришлось пять-десять лет работать, чтобы их из этого транса вывести. Конечно, это не касается всех прихожан, и 99% из них нормальные, с ними можно вести диалог, но есть меньшинство, которое точно нуждается в помощи. Ибо некоторыми священниками проводилась работа по дегуманизации своих прихожан, те жили как в каком-то духовном концлагере, не чувствовали своей личности, а молча выполняли всё, что им говорит духовное начальство.
— Недавно против семи иерархов УПЦ (МП) ввели санкции, но почему не арест, например? Неужели сложно после их пророссийских проповедей доказать госизмену?
— Наверное, есть определенная надежда, что эти люди могут пойти на какие-то изменения, на самоочищение, и они не абсолютно безнадежны. Поэтому государство ещё не проводит ночных арестов, есть только арест [митрополита] Иосафа из Кропивницкого, а вот каких-то больших санкций против других священников пока нет.
— Что значит на практике закрытие УПЦ (МП) и какая судьба может ожидать эту церковь, если она будет запрещена?
— Есть механизм санкций, которые налагает СНБО, здесь важно помнить, что церковь не является юридическим лицом. Юридическими лицами являются 12 тыс. общин, семинарий, братств, епархий, входящих в эту церковь. Отдельное юридическое лицо — это руководящий центр этой религиозной организации. Поэтому сегодня можно вводить отдельные санкции против митрополии, отдельно против подразделений этой митрополии, то есть синодальных отделов, и можно внедрять санкции против епархий. Уж если этот сословный хребет удастся вытянуть, то тогда – пожалуйста, отдельные общины, пусть они определяются, хотят ли они присоединяться к ПЦУ, хотят ли они объединяться в свои какие-то объединения. Если второе — то они уже должны начинать какие-то консультации с Вселенским Патриархатом. Все эти общины могут объединиться и просить какой-то статус у Патриарха Варфоломея, им можно дать право на самоопределение, возможно, не все присоединятся к ПЦУ.
Мы не знаем, какой путь изберет государство по отношению к этой церкви, но принципиально, чтобы было чёткое, понятное, политико-правовое решение, что какие-либо связи с русской церковью отныне недопустимы.
— Мы слышали заявления УПЦ МП после синода об изменениях и отказе от связей с русской церковью. Изменения так и не произошли. Что, на ваш взгляд, происходит со здоровой частью УПЦ и есть ли она там?
— Она там точно есть, почти 500 священников откровенно выражают свою антироссийскую позицию, многие епископы настроены про-автокефально. Но люди растеряны. После того синода в ноябре УПЦ МП так и не сняли никого с коллаборантов с высоких постов, более того, произошло даже определенное прославление этих коллаборантов, и здоровая часть церкви на этом фоне упала в настоящий кризис.
Но мы видим, что государство давало этой церкви довольно долгий период все же выбрать другое существование, чем как филиал Единой России внутри Украины, и это всё продолжается с сентября 2014 года, когда Онуфрий принял сознательное решение лечь под Москву, радикально отвергнув всё, что было наработано УПЦ во времена Митрополита Владимира. Ещё более цинично все это выглядит, когда все религиозные институты Украины вместе с украинцами работают на победу, а одна церковь не только скрывает коллаборантов, а ещё смеет говорить, что у них всего лишь 2% коллаборантов, а если посчитать, то может и меньше.
Об этом сообщает информационный ресурс Духовный фронт Украины.