Главный раввин Вооруженных Сил Украины Гилель Коэн рассказал Радио НВ о личном опыте и тех задачах и духовных потребностях бойцов, которые ставит перед всеми ситуация на фронте.
— Я хочу вас спросить, а как в иудейской традиции относятся к войне?
— Что касается войны: как может относиться к войне иудейская традиция? Очень плохо, евреи всегда страдали, если мы говорим об Израиле, он уже страдает столько лет, с первых дней здесь ежедневная война. И со всех границ в Израиле плохие соседи, внутри теракты, бывают периоды, когда каждый день есть и меньше, и больше. Как можно относиться к войне? Война – это самая страшная вещь, которая может быть. Мы, как евреи, молимся трижды в день, у нас есть молитва, в которой в конце: дай Бог нам мир, благословение. А война – это не мир и благословение.
— Задавая этот вопрос, я понимаю, что мы говорим об Израиле, стране, которая, к сожалению, находится в состоянии перманентной войны. Я совсем не знаток, но мне казалось, возможно, я ошибаюсь, что в иудейской концепции нет этой традиции всепрощения, что там скорее глаз, чем простить всех и подставить вторую щеку. Могли бы вы больше рассказать об этом?
— У нас есть Талмуд, то, что написано в самой Торе, потом комментировалось в Талмуде, там не просто так относительно поступлений рук за руки, ног за ноги и т.д. Но давайте говорить о сегодняшнем, 24 февраля или 2014 году, Украина находится в состоянии близкого Израиля, где напали на мирных жителей, Россия — это как террор, это целая территория Донбасса, они хотели бы его захватить, захватили и хотят там властвовать как в Крыму. Тоже украли кусок земли, но там хоть люди, не погибли. Это тоже страшная кража, я это не сужу. Но когда мирные жители страдают, умирают, гибнут, исчезают – в это никто не мог поверить. Я как житель Украины думал, это в образе сказать, что чувствовал, что я в большей безопасности, чем мои братья и сестры, жители Израиля. Я думал: я здесь живу, если там будет катастрофа, я их всех позову в Украину.
Я похож на религиозного еврея. Мои все коллеги по Украине, их столько ходит публично и в Одессе, и в Днепре, и в Киеве, Виннице, всей Украине. И когда мы начали читать о денацификации, о нацизме, каких-то глупостей, которые начали [приписывать] нашей Украине, в последнее время я не мог стоять в стороне.
— Если я правильно понимаю, кроме религиозных обрядов, очень важна функция раввина как раз для того, чтобы слушать людей. Что вам чаще всего рассказывают? Я имею в виду, конечно, без персональной информации, персональных историй, личных. Что вы чаще всего слышите?
— С одной стороны, я слушаю людей с полной мотивацией, людей, которые ходили много, добровольцы, которые хотели помочь Украине. Я в связи с по меньшей мере, 150 израильтянами, двойное гражданство, которые решили покинуть свой дом в Израиле. Несмотря на то, что у них двойное гражданство, они могли дальше сидеть в Израиле и сказать, извините за выражение, «мне пофиг», как многим. [Но] человек в мире, видит – война, включает вечерние новости, читает. Евреи, израильтяне, они уехали, приехали в Украину, хотели помочь, чтобы быть полезны Вооруженным силам Украины. Я помог, многое связывал с армией людей. Я люблю людей с идеологией, с мотивацией, потому что если человек делает что-то хорошее, от сердца, это показывает, кто он есть.
С другой стороны, есть большой [минус], не хватает оружия, не хватает многого. Я чем могу, помогаю, чем не могу – слушаю и говорю доброе слово. Это работа капелланства и это цель вообще раввина и друга. Во-первых, нужно говорить, вы знаете, в Израиле есть такое понятие посттравмы. Я прошел такой курс, много лет назад, правда, как надо быть рядом с человеком, прошедшим трагедию, катастрофу, конфликты и т.д.
— Сейчас говорят, что у всех украинцев, так или иначе, будет посттравматический синдром, это неизбежно. Разумеется, для тех, кто находится на фронте, это ещё раз актуальнее.
— Я вам скажу, что я молодой, мне 44 года, до войны очень хорошо спал. После того как стал ездить, сначала очень активно занимался спасением и эвакуацией мирных жителей, был в Буче, в Ворзеле в тяжелые жаркие дни, в Чернигове мы вытащили людей, я вам скажу, что видел эту мясорубку и после этого у меня сна нет, я очень страдаю. Наверное, такая пост травма. Я работаю, в связи с психологом, израильским специалистом по травме, и это очень важно. Да, у меня есть близкий друг, который начал заниматься по всей Украине помощью детям именно в направлении пост травмы. В Израиле это очень развито в последние годы, и то надо больше и больше заниматься этим, потому что люди иногда не понимают, что много в их поведении, даже после той сирены, которую наши дети сейчас слышат по всей Украине, это не дай Бог может [спасти]. Я не говорю о бомбах, взрывах, ракетах, это все будет. Эта молодежь, люди всей Украины, будут под этим всю жизнь. Я не говорю даже о реальном страдании или физическом. Психологическое страдание – это целая наука. Если отец видит, что его ребенок не так себя ведет, стал более агрессивным или замкнутым, при любом изменении поведения надо сразу идти к психологу.
— Я ведь правильно понимаю, что в каком-то смысле на каком-то этапе здесь может и раввин помочь? Как раз хотел у вас спросить, говорите ли вы о посттравматическом синдроме, а есть еще такая очень понятная эмоция, чувства — страх, бояться — это нормально. Есть ли у вас универсальный совет, который вы даете на фронте бойцам, если они его просят?
— Это все во время дела, я не был готов к этому в большом масштабе. Первый вопрос был – помощь. Люди уехали на фронт налегке, я им присылаю [духовные] предметы, чтобы их держала духовность. Когда плохо, вспоминают, что Бог есть в мире и хотят молиться к нему. Когда я стою рядом с солдатом, не массово, естественно, мы немного поем, поднимаем дух друг другу, рассказываем. Очень важно, чтобы воин рассказал, что он прошел, где он был, как ему плохо или хорошо, где у него болит, имеется в виду психологически. Это то, что я стараюсь делать.
Об этом сообщает информационный ресурс Духовный фронт Украины.