“Укринформ” побывал в Лавре в непраздничный понедельник. Ответа на заданный в заголовке вопрос пока нет. Впечатления неоднозначны.
Это лучшее время утренней Лавры. Самый уютный. Когда несколько верующих спешат на раннюю литургию и подземные храмы, всегда служащие в пещерах. А студенты семинарии (длинные цапельки в черных подрясниках с тонкими шеями) спешат отдельно на молитву в учебный корпус семинарии. Я заметила, как десятки заспанных ребят выходят из дома общежития верхней Лавры и подумала, что слухи о том, что они уже выселяются из Лавры из-за решения государства расторгнуть соглашение с монастырем, преувеличены. Семинаристов сегодня было много.
Напомним, что в пятницу стало известно, что национальный заповедник Киево-Печерская лавра с 29 марта 2023 года расторгает договор об аренде с УПЦ МП.
Это был первый понедельник после объявления новости, ранее казавшейся невероятной. И это был даже не тысячный раз, когда пришла в Киево-Печерскую Лавру (активной прихожанкой которой я была до 2014 года), и за каждым изменением в которой, в архитектуре, в проповедях или в настроениях “персонала”, следила всегда очень внимательно.
Подумала, что государству (власти, в данном случае) понадобилась вся смелость, чтобы подойти к окончательному решению «проблемы Лавры».
Хотя без государства удержать порядок в Лавре было бы просто невозможно. Я подошла к Ближним пещерам. Не представляю, как бы устояли эти священные лабиринты с мощами и подземными храмами, если бы, например, ребята президентского полка 2013 вручную круглосуточно не выгребали здесь снег во время аномально снежной зимы, чтобы не допустить переувлажнения земли.
Мало кто знает, но из-за активного развития центральной части Киева пещеры несколько раз стояли перед угрозой разрушений и обвалов. Они устояли не только потому, что суровые монахи протирали раки с мощами, а потому, что государство в лице заповедника вместе с учеными-архитекторами постоянно работало над укреплением пещерных лабиринтов. Я много писала о новейших чудесах в Лавре, которые творят преподобные и совсем мало о невероятных инновационных решениях и в вентиляции воздуха, и системе специальных наблюдательных скважин, фиксирующих уровень подземных вод над пещерами, которыми сохранялось и культурное наследие и христианские святыни. И если уж на то пошло, то руководство монастыря также допускало ошибки, фруктовый сад, цветы или овощи также были вредны для пещер. Впрочем, монахи эти хозяйственные ошибки исправляли.
Вклад украинского государства (каждого, без исключения, президента и каждого парламента) в сохранение Киево-Печерской Лавры был и остается колоссальным. Это аксиома. И это независимо, была ли власть благосклонна к Моспатриархату или нет.
Всегда ли священновластие, жители и персонал (или трудящиеся, как их называли), отвечали украинскому государству такой же любовью, как и она им? Я разработала своеобразный тест, который проводила всякий раз, когда приходила в пещеры. Там берут записки за здоровье и упокой. Я писала записки с известными именами героев Украины, которые принадлежали к автокефальной (сначала непризнанной УПЦ КП, а затем в ПЦУ) церкви и просила помолиться. При этом я отмечала, что это герои Украины, но они принадлежат к автокефальной церкви. В прошлый раз во время такой попытки (а это был на минуточку 2018) женщина, которая берет записки холодно глядя в глаза, порвала записку с именами на мелкие куски. Ведь “раскольников не поминаем”… Сегодня я снова стою перед столиком, за которым лежат свечи и где можно подать записку за упокой или здоровье.
– Я могу подать на сорок литургий верующих Православной Церкви Украины? – спрашиваю я подсвечницу.
– А почему бы вам мне не подать в монастыре ВТО, он прямо напротив есть Феодосиевский? – по крайней мере, она не повышает голос и спокойна (вот что значит разрыв сделки аренды).
– А если это воины Вооруженных Сил Украины, вы за них тоже не молитесь, потому что они в автокефальной церкви? – настаиваю я.
– Вы должны спросить разрешения у батюшки, – виновато говорит она, не имея смелости взять записку, но не позволяя себе просто выбросить ее, как было еще три года назад.
Я покупаю несколько больших свечей и спускаюсь в пещеры.
У меня удивительное чувство какого-то торжества и тревоги. Торжества, что монополия на святыню завершается. Ибо все, чему учили эти святые, эти преподобные молитвенники, постники, затворники, чудотворцы, святые воины, церковные деятели и монахи, совершенно не вписывалось в то, что проповедовал Московский патриархат в Украине все эти годы. Торжество, потому что журналисты и активные верующие, которые до самого 2014-го года посещали здесь едва ли не каждую службу, а после 2014-го и окончательного разворота ее в сторону русского мира просто ушли оттуда, сначала в автокефальные приходы, а затем в ВТО, могут возвратиться в эти подземные храмы и стоять на службах. А тревога – потому что мы не знаем, каким путем пойдет священовластие УПЦ МП: конфронтации или согласия.
Я захожу в один из подземных храмов ближних пещер и ставлю две большие свечи на подсвечник. Возле подсвечника стоит старенький седой монах, как из картинки. И хотя пещеры не место для диалогов (никаких, кроме как молчаливых с Богом), решаюсь заговорить.
– Отче, принято решение о расторжении соглашения аренды с монастырем. Так вы теперь уйдете из Лавры или будете служить с ВТО?
– Мы все здесь гости, и все когда-нибудь пойдем к Богу, наш дом в Небе, – улыбается монах, – а пока мы здесь.
– Я отношусь к ПЦУ, и хожу в пещеры, разве плохо, если бы мы молились вместе? – зондирую я настроение монаха.
– Общая молитва всегда хорошо. Смотрите, я ваши свечи беру и переставлю к подсвечнику прямо к царским воротам церкви, чтобы были ближе к Богу, – улыбается он и переставляет их на подсвечник ближе к алтарю.
- Спасибо. Одна из свечей за ВСУ, а вторая за моего ребенка, – говорю ему.
– Приходите, – улыбается он.
К сожалению, такой полный понимание диалог был едва ли не единственным. Я выхожу из Ближних пещер монастыря через Крестовоздвиженский храм. В очередной раз любуюсь монастырским мужским пением, вижу, как старики монахи читают записки — молитвенные просьбы. Лавра не только одиозные митрополиты, но и отлаженная жизнь со службами, пением, послушанием. Людей в храме маловато. Говорят, что количество верующих в Лавре во время войны очень уменьшилось, впрочем, будни это не показатель. Я выхожу на улицу, на площадь перед храмом. Беру себе кофе и сажусь на скамейку пить. До открытия Дальних пещер Лавры еще около получаса. Вижу двух монахов, и снова решаюсь на разговор.
– Отцы, благословите, – такое мое церковное приветствие должно снять опасения.
– Бог благословит, – говорят они.
– Как вы восприняли новость о расторжении сделки?
– Все в руках Божьих.
- Так пойдете с Лавры с вещами или будете молиться с ВТО?
– Не будем с ВЦУ, – вспыхивает один.
– Как решит блаженнейший Онуфрий, у нас свое начальство, – отвечает другой.
Собственно, так и выглядит сегодняшнее расписание в Лавре. Все знают о трех группах монахов. Одна совершенно не прочь сослужить с ВТО. Другая – неперборный “русский мир”, третья – как начальство скажет. Все три группы очень дорожат лаврской жизнью. По данным моих источников, желающих быть в единстве с ВТО было бы известно больше, если бы монахов не шантажировал наместник Лавры митрополит Павел. Говорят, что Вадим Новинский предложил некоторым снять гостиницу в центре Киева. Эту новость восприняла с удивлением, потому что если уж людям настолько чужда Православная Церковь Украины, то они должны подражать опыту Антония и Феодосия Печерских и селиться далеко от людей, в условной пустыне, а не в монастыре и центре города или центральной гостинице. Это если действительно молиться, а не демонстрировать “гонку”.
Я беру еще кофе. И упоминаю об официальной причине расторжения сделки.
Она звучит так. Разрыв договора об аренде с Украинской православной церковью (московского патриархата) осуществляется на основании выявленных нарушений условий пользования государственным имуществом. Еще в конце декабря Министерство культуры передало Министерству юстиции список из 178 объектов Верхней и Нижней Лавры для проверки на предмет соблюдения условий аренды, или наличие «серого», несогласованного с государством строительства.
По оценке журналистов и археологов с начала 1990-х годов до сих пор на территории Киево-Печерской лавры УПЦ МП перестроила и построила более полусотни объектов. Аудиторская проверка говорит о 36 объектах незаконного строительства.
Строительство в Лавре вопрос не черно-белый. Иногда это хорошо. Кто бы что ни говорил, а небольшая гостиница, кафе или магазины с сувенирами это обычное дело для любого крупного культурного и исторического комплекса любой страны мира. Но все эти вещи должны были согласовываться с государством и архитекторами. Лавру застраивали как хотели, магазины ставили, как хотели. А, кроме того, бывали ситуации просто вопиющие. Когда, например, разобрали историческое наследие – Лаврские ворота над Нижней Лаврой, чтобы там смогли проезжать грузовики.
Все вопросы пользования достопримечательностями могли бы решаться в согласии с государством. Но после Януковича украинское государство – сановное руководство Лавры не слишком интересовало. Предписание о расторжении сделки касалось безопасного использования помещений монастыря. Но между строк и в высоких кабинетах речь шла еще об одном виде безопасности. Точнее – опасности…
– Можно присесть? – рядом на Лавку сели трое парней, в которых я, несомненно, узнаю выпускников духовных школ.
– Вы студенты академии? – спрашиваю.
– Нет. Мы уже окончили академию.
Слово за слово, я начинаю расспрашивать их об отношении к ВТО. И снова слышу отчеканенные кремлевские штампы, о «самосвятах» и неправильно данной автокефалии. Что Вселенский патриарх не имел права давать автокефалию, потому что их грамота 1990 года, дарованная патриархом Олеким и есть настоящая автокефалия…
– Стоп, ребята, – останавливаю я молодежь. – Вам дали грамоту, согласно которой вы стали церковью с правами широкой автономии. Вас нет в Диптихе. Это не Томос. И даже имея эту грамоту, вы не воспользовались шансами на самостоятельность. Потеряли их. И ваших священников – коллабрантов, сдавших собственных верующих, встречают во время обмена бандиты Пригожина.
– Вы знаете, сколько наши храмы жертвуют на ВСУ?
– Знаю. И я радуюсь, что у вас не только статистика измен, но и цифры пожертвований для армии. А также я знаю, что мне молиться с вами можно. Вам со мной можно?
– Нет.
Мне было достаточно десяти минут, чтобы несомненно почувствовать “руку Москвы” в сознании этих детей. Они еще пытались что-то у меня спрашивать, в чем убеждать, впрочем как собеседники они мне были уже неинтересны. Я о таких пишу уже двадцать лет.
Ну а потом я заглянула в книжный магазин. Кстати, когда я гуляла по магазинам Лавры в прошлые годы, то видела, как потихоньку оттуда исчезали самые одиозные украинофобные авторы. Я кое-что даже купила для домашней библиотеки, как раритет. Сейчас здесь уже не найдешь адептов русского. После обысков на книжных полках ничего криминального, а со смешного – лик владыки Павла на обложке подарочного издания, его размышления и жизни печерских святых. Цена – под 2 тыс гривен.
Я отправлюсь в Дальнее Пещеры Лавры. Вхожу в храм, где стоят на службах академисты. Имею по ходу тайную надежду, что увижу здесь кого-то из епископов, которые скажут мне, кто включен в инвентаризационную комиссию по передаче имущества Лавры. Списки такой комиссии должны быть сформированы уже завтра. Епископов нет, но немало студентов академии. Когда ребята выходят из храма, не уточняя кто я, расспрашиваю, готовы ли они к единству с ВЦУ.
Двое из четырех сказали, что ПЦУ это не церковь, а еще двое сказали: как скажет митрополит Онуфрий. Это неудивительно, учитывая, как долго руководил Киевской Духовной Академией друг Новинского митрополит Антоний. Эти дети отравлены нелюбовью к ВТО и совершенно не способны критически посмотреть на путь собственной Церкви, на ее ошибки.
– Слушайте, я помню, как на площади возле Успенского собора Лавры во время своего визита стоял патриарх Кирилл и проповедовал идею триединой любви трех народов Руси и обесценил любую независимость. А сегодня вы все еще храните ему верность? – спросила одного из студентов академии.
– Мне тогда было десять лет, – ответил один.
– И все последующие десять вас кормили нелюбовью к автокефалии? И вы это так хорошо усваивали, что прощаете Кириллу благословение оружия, которым нас убивают?
– Смотря какая автокефалия, – снова затянули кремлевскую песню ребята.
Я прощаюсь с молодежью, и думаю о грехе тех, кто их воспитывает. В полном пренебрежении к Вселенскому патриарху и уважению к Кириллу. Вот, собственно, суть этой опасности. Чьими влияниями будет питаться молодежь, которая могла бы стать духовной элитой Украины.
Я захожу на небольшое кладбище позади академического храма к могиле блаженнейшего Владимира (Сабодана), который мог и хотел развернуть корабль УПЦ МП в сторону автокефалии. И не успел. И не дали, наконец. Все его ближайшие учащиеся в ВЦУ. Все, что делали его преемники, это изменяли его памяти.
Я мысленно прошу митрополита, чтобы нынешнее священовластие УПЦ МП достойно прошло испытание. Без скандала, без рефренов о гонениях, которые они практиковали последние восемь лет. С максимальной готовностью к компромиссам. Я мысленно вспоминаю симпатичного пожилого монаха из пещер. И думаю, что если часть братии сгодится перейти в монастырь ВТО (напомним, что при Лавре создан одноименный монастырь ВТО), то они прекрасно впишутся и это будет хороший опыт духовного обогащения. Стоит разве попробовать. Необычно, но мы сами создатели нашей жизни. Среди них духовного. Пока что государство шагло в сторону прекращения духовной монополии. Ибо и власти, и обществу ясно одно: так дальше быть не может. Сановные жители Лавры не почувствовали ни дыхания времени, ни воли и боли общества, ни того, что среди верующих называют волей Бога.
Пусть восторжествует Его воля.
Источник: Духовный фронт Украины