Российская пропаганда живо комментирует, в качестве очередного «эпохального документа», принятую Кремлем 31 июля, на «день флота», новую «Морскую доктрину российской федерации».
Этот документ действительно интересен для анализа, но для понимания не столько будущих деяний государства агрессора, сколько его болезненных представлений о собственном будущем.
Для этого важно сравнить новую «Морскую доктрину» с предыдущей, утвержденной агрессором в 2015 году, уже в условиях оккупации Крыма и линии фронта в Приазовье.
Кстати, новый документ «скромно умалчивает» такие «успехи морской политики» россии 2022 года, как ее исключение из Дунайской комиссии и Парижского меморандума взаємного понимания контроля портов.
Вместо этого в «дотрине-2022» агрессор лаконично признает «проблемы» с иностранными санкциями, с потерей российской монополии на арктическое судоходство и с «попытками пересмотра статуса Черноморских проливов».
Впрочем, своей главной задачей в «доктрине-2022» агрессор указывает на «сохранение статуса великого морского государства», что в «доктрине-2015» не упоминалось вообще; очевидно тогда этот вопрос «столь остро» для Кремля еще не стоял.
Поэтому в новой «доктрине» агрессор разместил жалобы на «отсутствие достаточного количества пунктов базирования» в третьих странах и на то, что в «важных зонах обеспечения стратегических интересов», к которым агрессор отнес Азовское и Черное моря, Черноморские проливы, Средиземное море, якобы существуют «территориальные претензии к россии ряда государств, касающиеся ее островных и приморских территорий».
Под такими якобы «претензиями» агрессор очевидно преступно подразумевает и оккупированный Крым, как составную часть Украины.
Примечательно, что в отношении Черноморского региона «доктрина-2015» упоминала о необходимости международно-правового регулирования режима и порядка использования Керченского пролива, а также о формировании в Крыму так называемых «морских хозяйственных центров общенационального и межрегионального значения на базе крупных агломераций», под какими очевидно имелся в виду оккупированный Севастополь.
Характерно, что эти тезисы «доктрина-2022» уже не содержит, упоминая прежде всего о «всестороннем укреплении геополитических позиций» агрессора в Черном море и об «развитии в Крыму судостроительного комплекса».
Заметное уклонение «доктрины-2022» в «имперское величие» и милитаризацию отражено, в частности, в зафиксированном в «новой доктрине» желании агресора в том числе «усилить группировку» Черноморского флота в Крыму (предыдущая «доктрина» указывала только на «усовершенствование состава и структуры» флота ).
Из трагикомических тезисов обоих «морских доктрин» агрессора следует указать на его настойчивое желание «включения портов Крыма в международные круизные маршруты».
Но если в «доктрине-2015» эти фейковые пожелания имели формат «развития круизного судоходства из портов Крыма… в страны Черноморского бассейна», то «доктрина-2022» уже пишет о «туристическом круизном судоходстве из портов Средиземного моря в порты Крыма».
В целом, примечательна полная оторванность «доктрины-2022» от реалий глобального морского бизнеса, участие в котором для России сейчас очевидно закрыто. Вместо этого ее авторы готовы обсуждать что угодно, от фантастических «морских баз» до «круизов из Крыма» на фоне тотальной милитаризации подконтрольных россии морских пространств.
Но пока кремлевские мечты «морских доктрин» обсуждаются тамошней пропагандой, оккупационные «администрации» Крыма и Севастополя сейчас прямо и публично признали, что эти оккупированные территории Украины являются «прифронтовыми регионами», то есть исключительно «прифронтовыми логистическими центрами».
Никакие «доктрины» агрессора не изменят эту ситуацию до периода деоккупации полуострова Украиной.
Об этом сообщает информационный ресурс: Ассоциация реинтеграции Крыма